Растерянность как болезнь

Что мы знаем о своем здоровье? Рост, вес, объем груди,талии, бицепса, скорость ходьбы, при которой дыхание не сбивается, продукты, вызывающие почесуху, сыпь, понос, нужное количество сна. Те, кто занимаются спортом, могут добавить текущие тренировочные показатели. А если есть болячки, то диагноз, услышанный от врача и сведения из Википедии. На консультации это очень заметно: человек уверенно говорит: «у меня холецистит», а на вопрос о конкретных жалобах надолго задумывается, не зная, как ответить.

И это естественно, ведь не может человек быть компетентным абсолютно во всем. Читать далее

Из чего складывается душевное равновесие

Душевное равновесие — то, к чему мы все стремимся и в чем более-менее пребываем. Хотя вывести из него можно любого, поводов предостаточно. Но в зависимости от количества ресурсов, мы можем восстанавливаться легче или тяжелее. Читать далее

Развитие как паранойя

Развитие — понятие из разряда сверхценных идей у нарциссических личностей. Именно такое значение оно по умолчанию приобрело в современной культуре. Просто жить нельзя: необходимо развиваться — физически, интеллектуально, культурно, социально. Останавливаться на достигнутом тоже нельзя — тут же выпадаешь из дружного коллектива конкурирующих между собой во всем. Кому ты нужен, совершенный? В качестве предмета зависти? Нет, ну если только как иллюстрация — сломался, сдрейфил, остановился, опустился.

Интерес развивающихся друг к другу — способ самоподстегивания — они ведь уже, а я все еще. Даже если не бросился их догонять, а выбрал другое — это чтобы стать особенным: я разовьюсь, а они пусть завидуют. Моей появившейся уникальности. Хотя, конечно, зависть они точно выразят как презрение: тоже, умник нашелся. Но я-то знаю, меня не проведешь!

Развитие — это когда цель всегда впереди. Сколько бы ни сделал, сколько бы ни достиг — она все еще там, вне меня, к ней надо стремиться. Значит, посильнее натужиться, и тогда уж точно.

Идея развития порождает постоянное недовольство. Которому тоже дано название — перфекционизм. Но как бы не называли, суть та же — нельзя останавливаться. Удовольствие — только коротенькая пауза, ведь столько надо еще успеть.
А довольным быть тоже нельзя — придут недовольные и все заберут. Какое уж тут довольство, когда из-под носа уводят. Надо накопить побольше, защитить получше, а уж потом насладиться этим по полной.

Но, как известно, потом не бывает. И поэтому наслаждаться некому и некогда. Ну если только совсем втихаря, чтобы другие не заметили. Так втихаря, что даже от себя самого.

Развитие — великолепная идея для общества потребления. Можно ли развить мышцы без инновационных методик и протеинов? Покупай! Можно ли развить интеллект без образования? Покупай! Можно ли развить бизнес без стартапа? Покупай! А для того, чтобы покупать, надо сначала продавать — силы, время, интеллект. А для того, чтобы продавать, их опять же надо развивать. Круг заколдованный. Делающий всех белками в колесе.

Ужасно то, что детей втягиваем. С самого рождения. А они ведь нам полностью доверяют, у них выбора никакого. Развиваться, так развиваться. И значит быть такими же — конкурирующими, недовольными, потребляющими. Ну а дальше — больше — фундамент заложен. Практически навсегда.

Вопрос: можно ли без него обойтись? Без идеи точно можно. Без развития — нет. Оно шло, идет и будет идти вне зависимости от того, что мы о нем думаем и как себе представляем. У него свои законы. На которые мы повлиять не в состоянии. И от невыносимого страха осознать бессилие перед неумолимостью происходящего выдумываем себе хоть какие-то сферы влияния. И всерьез полагаем, что хоть что-нибудь от нас самих зависит.

Почему ребенок не говорит?

Если отбросить медицинские причины, то потому, что берет пример с родителей. 

Вопрос: много ли мы беседуем дома? 
Ответ: наевшись разговорами за день, вечером стараемся рот раскрывать как можно реже. Ну не совсем молчим, но или: «как дела?»-«норм», или: «есть будешь?»-«угу». Нет, конечно же, выслушаем половину, если припекло, вставляя те же «угу». А потом — комп, ящик, сон. 
И за выходные надо успеть прийти в себя от рабочих переговоров. 

Ухватили? Зачем ребенку начинать говорить, если он с рождения видит: все друг с другом разговаривают по необходимости, без интереса, каждый при этом занят своим? Нет диалогов, есть в лучшем случае один говорящий? Нам, может, этого хватает, а ребенку без интереса никуда. Вот и направляет его на гаджеты — он же видит, как мы оживляемся, зависая в них. Смотрит, как чертыхаемся, строим зверские рожи экрану и елозим мышкой, проходя сетевой шутер. Или меняемся в лице, читая пост на Втвитбуке и отчаянно молотим по клавиатуре с паузами до нового сообщения. Или выдаем всю гамму эмоций мобильнику. 

Ребенок при этом понимает только одно — нам интересно там. И так себе здесь. Ну и делает правильный вывод: зачем говорить, когда окружающие говорят не между собой, а с пустотой. 
И поэтому сам начинает значительно позже, чем по срокам положено. А мы его — к невропатологам и логопедам. 

Не надейтесь — ребенку речевую среду таблетками и занятиями не заменить. Учитесь заново дома разговаривать. И тогда ему обязательно захочется встрять и сказать свое веское слово.

Не мешать теплое с мягким (о врачах и медицинах)

Бывает помощь скорая. Она требуется, когда совсем плохо и надо помочь остаться на плаву (или вообще в живых). 
Бывает помощь медленная. Она нужна, когда человек выбирается из долгих, мучительных проблем со здоровьем. 

Нужны обе. Но не надо их путать между собой. Врач, который умеет квалифицированно оказывать первую помощь, скорее всего и сам человек быстрый и решительный. И работает в медицинских специальностях первого края — скорая, хирургия, реанимация, интенсивная терапия.

Врач, который терпеливо просиживает у постели хронического больного, человек скорее всего мягкий и чувствительный. Он как и психолог, готов выслушивать многочисленные жалобы, сочувствовать горестям и радостям чаще всего немолодых и безнадежно больных пациентов. 

И кого же предпочесть? Понятно, что в каждой ситуации требуется свой подход. А вот могут они уместиться в одном человеке? Это навряд ли. 

Так что не надо «скоровика» осуждать за нечуткость и нежелание подольше задержаться у постели больного, которому больше всего требуется уже не срочная операция, а заботливое внимание. 

И «мямлю» ругать за его мягкотелость и неумение поторапливаться в ургентной ситуации, когда надо быть жестким и решительным. 

А надо с первых профессиональных шагов направить каждого, чтобы они на своем месте делали то, что по штату положено и душе было ближе.

Вот бы чему еще в институте учили!