Львы, например, уважают слонов и носорогов.

Мандавошки не уважают никого.

С.Довлатов.

Когда уважения не видишь в обычной жизни, это мало-помалу перестает бросаться в глаза. А вот когда близкие друг другу люди (причем, несомненно, друг друга любящие) совсем друг друга не уважают –  как раз видно еще как!

Чувство это, как и все остальные чувства, происходит из природы. Поэтому и довлатовский эпиграф – не в бровь, а в глаз. Ведь как оно в природе: боится – значит, уважает. Ну понятно, если наше «уважение» — от ненашего слова «внимание», то это значит: рядом – враг, с которым нужно глаз да глаз и ухо востро. А то можно к нему быстренько на обед попасть – как теперь уже Заходер писал – в виде блюда. То есть такое уважение – оно от природного инстинкта самосохранения.

По такому же принципу (по-звериному, то бишь) объектом внимания (уважения, то бишь) становятся и особи противуположнаго полу, если в нас взыгрывает инстинкт размножения. Сидишь этак с братом по оружию и половецким пляскам в едальном заведении, разрешаешь за бокалом анжуйского насущные проблемы человеческого бытия. Вдруг раз! – а брат уже не здесь – глазами и носом прилепился к чьим-то декольтированным ногам. Значит – сейчас он тебя и не уважает, а уважает перспективную восприемницу его генофонда! Но вот он к теме вашего цивилизованного разговора усилием воли себя возвратил – а теперь уже ты уважаешь кого-то!

Или сидишь с супругой за ужином. Она тебе – о насущном, а ты – слушаешь радио – «Бизнес-КП» там какое-то – об очередном обвале на очередном рынке! А почему? А потому, что жена – друг, который всегда с тобой, а «Вести москвы» — враг с разнообразными подлянами!

Вот и получается: жену любим, радио «Серебряный маяк» — уважаем! Натурально! Потому как следующий инстинкт из природы-матушки – экономия сил везде, где их можно сэкономить.

Есть и другой аспект. И он, конечно, из природы, но тоже как и в случае с радио —  экономический. Ведь экономия усилий – это сосредоточение внимания на том, что можно легко хапнуть и на том, чего можно лишиться. То бишь – на выгоде.

Заходите вы, к примеру, в магазин. Тут же к вам – потенциальному вкладчику своих денег в их предприятие – приближаются люди с белоснежными улыбками наперевес и берут под локоток: посмотрите это, примерьте то. Занятно, что источающие внимание и доброжелательность продавцы (извините, менеджеры продаж) моментально теряют к вам всякий интерес, когда понимают, что покупать вы ничего не будете. Просто как будто у них на кнопочку какую-то нажали – всё, нету вас, закончились все и сразу.

Ну понятно, что интерес при этом – чисто экономический. То есть и не к вам, а к вашему кошельку. И натренировать к нему профессиональное уважение очень даже можно. Вплоть до автоматизма – достаточно бросить взгляд на обувь, часы, прическу, макияж – все становится понятно, на их носителя можно внимания и не обращать.

Наше общение, если хорошо приглядеться, обязательно состоит из этих инстинктивно-экономических интересов друг к другу.

Конечно, вы можете возмутиться: «А как же любовь, а как же дружба?». Давайте любовь оставим на потом (слишком уж много всего в этом слове намешано). Но вот если взять чистую, бескорыстную дружбу – с чего она начинается в детстве? Правильно, с общих игр в песочнице. Приглядимся получше – и увидим: один командует, другие подчиняются. Кто не подчиняется – получает. Если при этом дает сдачи – а тем более берет верх – все, власть может перемениться в один момент.

У закадычных друзей любого другого возраста обязательно кто-то верховодит. И кто-то с удовольствием подчиняется. Обоим так комфортно, роли давно распределены. Доверяют друг другу, помогают друг другу, вместе проблемы решают. Идиллия!

А если люди равные – по амбициям, силе, интеллекту, привлекательности для окружающих – неразлей-воды из них не получится. В лучшем случае, будут общаться редко, да и то, чтобы показать один другому свои достижения.

Не подумайте, что критикую – это нормально. И имеет свои очевидные плюсы: люди соревнуются, чего-то стремятся достигнуть. Соперничество тоже помогает. А так как они равняются друг на друга – значит, у них тоже есть поводы для взаимного уважения.

Ну ладно. А если люди общаются, потому что им просто друг с другом интересно? Опять ответ содержится в вопросе. Пусть даже если просто – то интересно же! А что интересно? Всегда интересно показать себя и получить от другого – внимание, удовольствие, информацию. То есть и тут идет взаимовыгодный обмен. Поэтому – и взаимный интерес. А интерес – значит и уважение тоже.

Хорошо, а  как же уважение к отсутствующим – историческим персонажам, например? Или к тем, кто еще с нами, но с кем точно не встретиться никогда?  Ну мы ведь к ним тоже как-то относимся – завидуем, восхищаемся, презираем. То есть они нам небезразличны. Мы их так или иначе с собой сравниваем. И значит — общаемся (хотя бы и с идеальным, нами и другими придуманным образом).

Значит, что – все-таки уважаем всех? Нет, конечно. А только тех, к кому неравнодушны. На кого не наплевать с высокой колокольни. И с кого можно хоть что-то для себя взять.

Да, совсем забыл. Как и все другие природные чувства, уважение может быть воспитано. И тогда оно имеет возможность стать чем-то, что не продиктовано инстинктами. Хотя и на них основываться. А воспитание – это всегда от старшего поколения к младшему.

Ну и часто мы видим, чтобы родители воспитывали детей в уважении – к себе, к ним самим? А что можно от них ждать, если родители сами не знают, каково это – уважение не из страха и не из выгоды?

Правда, такое отношение старших к младшим и наоборот рассматривается сейчас как двигатель прогресса. Вон, в отсталых традиционных обществах что главное? Правильно, уважение к старшим. Оно, это уважение, не позволяет сомневаться в правоте предшественников. И значит – не позволяет изобретать ничего нового. Так что мы уж точно выбрали прогресс. И значит – уважение друг к другу выбрали чисто зверинецкое…

А действительно: жалость – хорошо это или плохо?

В очередной раз сталкиваясь с ее последствиями, надумалось  двинуть-таки перо в этом направлении. Перо, вообще-то, чернильной ручки. Но и скальпель Оккама здесь тоже не помешал бы… (это я, понятное дело, выпендриваюсь, однако информирую читателя и о своем снобизме – кто ж сейчас для интернета вручную пишет? -, и о начитанности в сфере философской литературы, а не только уголовных романов).

Итак – жалость. Чувство, с которым, наверняка, каждый сталкивался и каждый хоть раз испытал. Вне зависимости от того, кого (или что) жалеешь – это вдруг ощущение хрупкости, беззащитности того (или чего), с кем (или чем) действуешь. Что останавливает от определенных же действий по отношению к ( ).

Стоп, вот здесь придется поподробнее. Начнем с «чего»  — с вещи. Она ведь бессловесная, не думает и не действует сама. То есть точно уж – объект. Когда нам жалко какую-нибудь вещь? Правильно, когда мы ее собираемся выкидывать (или избавляться любым другим способом). И этого не делаем. Почему? Потому что она представляет для нас какую-то ценность: память, к примеру, о любимой девушке или о любимом дедушке. И не нужна уже вроде для жизни (девушка с кем-то другим, дедушка где-то еще), пространство захламляет или совсем уже истлела-вылиняла. А все равно связана со всякими хорошими об этих людях воспоминаниями. Главное, что они ведь, когда дарили, нас любили!

Получается, что вещь символизирует любовь. К нам. И избавляться от нее – это избавляться от части воспоминаний о себе-любимом (красивом, молодом, сильном, беззаботном – продолжите ряд – одним словом – счастливом).

Вот он – первый смысл жалости! Жалеть – это значит оставлять при себе ненужную теперь вещь, которая была свидетелем того, как нас ценили, считали очень даже неплохим (а то и вовсе лучшим) человеком. Заметьте – в отношении к людям (как к вещам, что уже как минимум обидно, а как правило — трагично) такая жалость тоже имеет место. Но об этом чуть позже.

Поехали дальше. Жалость к любому живому существу, похоже, не очень отличается от жалости к неживому. Понятно, что живое существо действовать может. Но — хуже! Жалеющий всегда сильнее (умнее, благороднее, культурнее – продолжите ряд) по отношению к слабости (глупости, низости, бескультурью) того, кого он жалеет. Выходит, что жалеющий (даже не отдавая себе в этом отчета) считает себя выше (лучше, правильнее) того, кого он жалеет! То есть снова жалость – это демонстрация жалеющим своего превосходства. И опять же – себе, в первую очередь. Потому как для того, кого пожалели, это может вовсе такого превосходства не означать. И тогда сомнительно, что пожалевший дождется благодарности-признательности от того, кого он пожалел. А уж тем более – по гроб жизни. Вот и получается, совсем как по Лао-Тсе (это я опять выпендриваюсь, демонстрируя, что читал и Лао-Цзы, и Л.Толстого): где есть «жалость», там всегда будет  «черная неблагодарность».

Значит, жалость – это просто еще один хитро замаскированный способ возвысить себя? И одновременно, естественно, унизить другого?  А как же быть с известной идеей: «Жалею – значит, люблю»? Ну, может быть, идея и верная. Ведь в ней  не уточняется – кого. Вполне возможно, что люблю – себя. А что, здорово получается: люблю себя — жалеющего, прощающего, терпящего, снисходящего! Ну а от щедрот и объекту жалости может  что-то перепасть, если он, конечно (см. выше) к любящему себя в этой его любви присоединится.

Вот ведь как все запутано! И главное – не заметно жалеющему. Что позволяет, естественно, этим пользоваться всем, кому не лень.

Так сметливые граждане и тянут из народа дивиденды с жалости. Самое очевидное – это профессиональные нищие. Вот в метро, например. То, что безногий, на коляске – мало. Обязательно нужна афганка: к военному инвалиду жалости больше, чем к по пьянке попавшему под электричку. Как и к женщине с нехорошо спящим на руках младенцем и картонкой – у него рак, не хватает на лечение всего-то 1,5 миллиона – жалости все-таки больше, чем к ней же без оного.

А подающий – он ведь в данной ситуации богаче, благополучнее, со всеми ногами, белым билетом и оболтусами, с которыми и проблем всего – оторвать от вконтакте и заставить учиться. Ну и покупает самому себе хоть минутное, но ощущение собственного преимущества.

Или вот пожалели мы жалобно мяукающего, тощего котенка. Такой он несчастный (читай – в отличие от нас), голодный и брошенный (читай – мы сытые и в компании). Берем, моем, кормим, ласкаем (читай – потому что никто дома так не требует ласки, как это заброшенное существо. Тебя что ли, битюга здорового и бесчувственного за ушком чесать?). Ну и получаем еще одного – толстого, ленивого, наглого, который только и умеет, что царапаться, если трогают, кусаться, если в миске пусто, гадить в раковину, на ковер, в кровать, если дома один. А мы недоумеваем: что за скотина неблагодарная?

Понятно, о ком можно вспомнить похожее?

И еще есть заинтересованная сторона. Которая организует сбор средств у жалеющих для передачи их страждущим. Мы, конечно, мало знаем, скольким конкретно страдающим сданного досталось. По закону, вроде бы 80%. Понятно, штат, помещения, транспорт, акции, реклама тоже ведь не бесплатны. Следовательно, изымаются так или иначе из прямого шланга «донор – реципиент». Тут, конечно, жертвующий еще, как минимум, одно доброе дело делает – поддерживает специальный вид деятельности и создает дополнительные рабочие места для тех, кто в противном случае пополнил бы ряды совсем уж безработных. Так что кому-то такое жертвоприношение точно в помощь.

Вот и выходит, что жалость – дело выгодное. Только последствия у этой выгоды для разных сторон – разные. Для жалеющего – энное количество времени морального триумфа. Для жалеемого – конкретные материальные блага (остаться без тяжких телесных повреждений при вероятности оных – такое же благо). Согласитесь, условия довольно неравные. И в то же время ставящие на свои места многое.

Ясно одно: лучше бы в такие контакты не вступать ни с какой стороны. Особенно (это мы возвращаемся к обещанному) – когда отношения, построенные на жалости, имеют долгосрочные последствия. В виде бесполезного взаимного ожидания того же, что было в самом начале: что один сжалится-умилится-согреет, другой – оттает и поблагодарит за это. Все! Проехали! Не мучайте ни себя, ни другого: повтора не будет. Или меняйте роли (что ох как непросто), или – расставайтесь (что тоже непросто, особенно для людей, долгие годы так «развлекающихся»). Ну а если дуэт такой — «садо-мазо»? Тогда не надо обращать внимание на их взаимные претензии, а тем более сочувствовать — не тот случай, когда это на пользу хоть кому-нибудь.

Ну хорошо, а как от нее избавляться, от жалости этой? Если она настолько удобна, что позволяет подпитывать свою  гордость? Кидать анонимно медяки в коробку для больных детей у кассы Макдональдса? Или в латунный бачок под фотографией руин церкви? Здесь уж доподлинно неизвестно, куда жертвованное денется — или на кровлю, или на внедорожник батюшке. Но ведь это то же самое, как если просто положить под ноги денежную купюру и пойти дальше! Ну и почему бы так не делать? Подхватит ветром, унесет и авось упадет-таки с неба в руки какому-то другому бедолаге? Нет, жалко: а вдруг утонет в луже-канализации, в мусорный бак попадет – и сгинет?

Ага, значит, опять – жалко?

Ну тогда можно — как в любой нормальной тренировке – начать с полтинника, кинув его на скамейку у трамвайной остановки. А там, глядишь, и до самолетика из ассигнации дело дойдет.

Что за бред? Зачем же сорить кровно заработанными? А как раз затем, чтобы научиться безжалостности. И значит – какому-то другому чувству, которому жалость не дает проявиться. Чувству, которое не позволяет манипулировать ни нам, ни нами. Похоже, что для этого чувства даже слово не придумано. Может, вы слышали? Это чувство необходимости помощи. Заметьте – не нас, а именно помощи! И попробуйте сделать так, чтобы помощь – была, а того, кто ее оказал – нет. Помните, как у Михалкова: «Ищут пожарные, ищет милиция»? Хорошо, что не нашли. А то вместо помощи получился бы очередной герой. И еще хорошо, что не осознал он себя героем: вот бы жизнь у него началась – все больше под гору и кувырком.

Так что не нашли парня. И название не придумали. Видимо, незачем: милосердие есть, жалость есть, героизм есть, жертвенность тоже есть. За это ценят, за это уважают. А исподтишкапомогательство – кого оценивать, кого в пример ставить? Некого? Значит, и слова придумывать не требуется? А раз слова нет – значит, нечем и не за что ценить того, кто исподтишка.

Видите, как хорошо – и помощь оказана, и вас не достают?

Только тут еще одна закавыка – как всегда, под конец. Об этой закавыке разные люди в разные века и в разных культурах писали, да только вот как от нее избавляться – ответа так и не дали.

Закавыка такая: если даже исподтишка кому-то помогаем, а в душе испытываем по этому поводу удовлетворение, значит это все-таки не помощь была. А поиск удовлетворения!

Мы нынче направо и налево юзаем заимствованные (а куда деваться – глобализм!) слова. Глядь — и тут они просочились! Но нередко использование уже привычных, но ненашенских слов закрывает глубину того, что же в виду имеется. А конкретно – речь об эгоизме. Или эгоцентризме. Как это дословно по-русски: «ятельность», «я-посерединность»? То есть – заклинивание на себе самом и ощущение себя центром Вселенной (опять же по-русски – «пупом земли»).

Плохо это или хорошо? Опять же, с какой стороны взглянуть. Маленькому ребенку-трехлетке Ятельность просто жизненно необходима, чтобы стать самостоЯтельным – это когда он берет сам, а не через: «Мам, дай!». Старшему школьнику – что Я уже взрослый (хорошо бы, если это сочеталось со всеми атрибутами взрослости – отвечать за поступки, в первую очередь). А вот вполне себе взрослому – нужно или нет?

Нужно, конечно. Для того, чтобы понимать многое (а не просто повторять за другими). Ну, например, что имеешь право быть непохожим на других. И то, чем тебе родные-близкие в нос тыкают: «Посмотри, мужья моих подруг машины меняют, а у тебя до сих пор еще прав нет!» — в связи с этим пониманием может вызывать такой ответ: «Когда у меня до этого дело дойдет – тогда и буду заниматься». И дать спокойно двигаться своим курсом, на котором рано или поздно сей предмет нарисуется. Окружающие скажут обязательно: «Эгоист, ему нет дела, что жена в театр на метро ездит! И перед родней ей стыдно!». И будут, конечно, правы – ты о себе и своем маршруте думаешь и не позволяешь сбить себя  с панталыку. Когда надо про себя забыть, ради… Просто в этом твоем эгоизме взрослого человека учтены и те, другие, кто из него тебя хочет вытряхнуть (или из тебя – его?). Потому что в таком случае быть собой – это обязательно быть и для них тоже.

Но есть, конечно же, эгоизм другой . Это когда других, как раз в твоем эгоизме нет. Они – только лишь объекты, выполняющие определенную функцию. И как же их можно по-другому расценивать, если предмет любви – ты сам? Помните Нарцисса в Русском музее? Вокруг него девицы – самое оно, причем все сразу. А он не может! Оторваться от собственного отражения! Ну и как, скажите, можно быть влюбленным еще в кого-то?

Вот тут как раз лингвистическая разница и вылезает. Как там по-ненашему будет «влюбиться»? Правильно – «упасть в любовь». И поэтому самовлюбленный в общении испытывает эмоции к другому, если тот, другой им восхищается. Ну как же, ведь он с ним вместе любит его. Значит, заслуживает внимания. А если не восхищается? Так зачем же тогда он нужен?

Бывали, явно ведь бывали ситуации в вашей жизни, когда люди, весьма приятные в общении, моментально теряли к вам всякий интерес, когда разговор уходил из плоскости их собственных интересов? Ну как будто что-то в них щелкнуло – заелозили, стали смотреть на часы, торопиться по «неотложным делам»? И понятно становится — как бы человек интересен и обаятелен не был – что он влюблен в самого себя и до вас ему дела ровно столько, сколько вы можете дать ему лично. Все остальные для него – это всё остальное. И поэтому он не понимает, что рядом – такие же как он сам люди, со своими чувствами, мыслями, интересами.

Говорить ему что-либо, кроме: «Здорово, какой же Вы молодец, а мне бы это и в голову не пришло!» — бесполезно. Не услышит. Слышать сможет начать только тогда, когда вы, с помощью-таки интеллектуально-манипуляторной изворотливости ума сумеете донести: то, что вы хотите ему сказать, касается его лично, может быть для него ценно и значимо, может улучшить его притягательность и успешность. Но даже после такой психологической уловки результатов вы добьетесь весьма скромных. Чего ему слушать про возможности улучшения его положения? То есть — ему надо сделать лучше себя? И без того беззаветно любимого? Хочешь помочь – дай, принеси, сделай. А не рассказывай про его возможности и перспективы – он и так всегда на троне. Даже если трон в… стуле.

Печально. Симпатичные ведь люди. Но им обязательно нужна свита льстяще–поклоняющихся. Ну не могут они без нее. Сколько сейчас в интернете Сайтов Самого Себя? Речь здесь, конечно не просто об именных сайтах – наш ведь такой же. А про многие и многие, которые позволяют владельцу благосклонно (или блогосклонно) принимать восхищенные отзывы – к примеру, на многократно снятый и обработанный разными программами собственный загадочный портрет, или на белый стих с ашипками, но от всей души, или на фото старой раскладушки, расписанной в прованском стиле? И ты неизбежно становишься врагом, если ожидаемое восхищение не выказываешь.

Хорошо социализированный вариант самовлюбленного – это множество поверхностных знакомств где бы то ни было. Получить от каждого по восторгу – это уже букет. Который, кстати, требует очень легкой отдачи – один поклон на сцене под овации целого громадного зала. И забота об окружающих у такого человека – вселенская, обо всех сразу. Удобно – при этом ведь ни о ком конкретно! Как в старом анекдоте: «Маврикиевна, ты какой секс любишь – групповой или индивидуальный? – Конечно групповой – там сачковать легче!». Так что в массе легких отношений можно сачковать в свое удовольствие!

Никогда нельзя от самовлюбленного ожидать ответных чувств. К вам. Потому что он всегда эти чувства испытывает – к себе. Рядом с ним место только терпеливому почитателю, не претендующему ни на что, кроме как иметь счастье быть рядом с божеством.

И откуда же такое чудо берется? Ответ все тот же – из детства. Ну вот по какой-то причине не преодолел ребенок кризис трех лет. В него, этот кризис, вошел, а из него – не вышел. Как это получается – до конца непонятно. Но,  похоже, он с самого рождения умел добиваться своего – как педиатры говорят – «не нытьем, так каканьем». То есть родители пасовали перед его настырностью. А в три года, когда уж совсем Я отросло, надо бы учить и его, и себя договариваться. Ну а тут – как договоришься, если он с живого и раньше не слезал?

Ладно, нюансы – в пищу психологам. А нам понятно, что сформировался новый пуп земли, который другим этой земли – ни пяди!

Хорошо, про самовлюбленность вроде бы понятно. Но что тогда есть самоуважение? А это еще один вид эгоизма. Когда человек себя никогда из виду не теряет, так же, как и остальных. И относится к себе, в отличие от самовлюбленного, все-таки критически. Эта критика – она разная – от чувства вины до чувства удовлетворения. То есть такой человек обладает полным спектром оценок самого себя, а не одним только «отлично, превосходно».

Но это же в психологии называется «адекватная самооценка»! А самоуважение тут при чем? А при том, что уважение, опять же в переводе с западнославянских, означает внимательность. В данном случае – к собственной персоне. Самоуважение – это способность замечать в первую очередь соринку в своем глазу, а не другого человека. Сознавать себя как немаловажную причину собственных обломов и достижений. Не теряться, с головой погружаясь в других людей. И позволяя размазывать себя ими же – как-то зачастую и то, и другое – в одном флаконе. Уважать себя – владеть собой (отсюда – самообладание). А то как можно владеть тем, на кого не обращаешь внимания?

Вы скажете: «А чем это отличается от самовлюбленности? Простая игра слов?». Не очень простая. Влюбленный ослеплен объектом влюбленности. Уважающий себя тоже, безусловно, любит. Но уже не слепо, а трезво, видя и хорошее, и плохое. При этом не закрывая глаза на недостатки, а по возможности их исправляя. Так что к самоуважению и другой синоним применим – самолюбие.

А еще такое самоуважение-самолюбие предполагает не только догляд за собственной персоной. Но и диалог. Спокойный, вдумчивый, неторопливый. Диалог такой – это размышление. Над теми явлениями, событиями, фактами, вопросами, ответы на которые предлагаются со всех сторон в готовом виде. Интересно ведь всех послушать, а потом сопоставить со своим собственным мнением? А это мнение – с той системой ценностей, которую уже сложил, и которая позволяет как раз себя уважать, наравне с другими. Так что еще одна задачка – разобраться: какие ценности свои собственные, какие приняты бездумно-безоговорочно «из авторитетных источников» (то бишь на веру), какие закрались тихой сапой из всяких реклам-пропаганд?

Видите, как много, даже с первого приближения, поводов диалога с собой – единственным и неповторимым?

Понятно, что оба представленных типажа – они полярно противоположны. И в чистом виде встречаются весьма и весьма нечасто. А  вариации – тех предостаточно. Все зависит от степени замаскированности. И включенности в социальные игры.

Ну с первым вариантом понятно – есть что прятать. А вот второму зачем? Второму это нужно даже больше, чем первому. Потому как для первого главное – быть в центре. А что это за центр – арена цирка, сцена, кафедра, начальничий стол, трибуна конгресса – это уже детали. Главное – всеобщее внимание. Второму это как раз вовсе не обязательно. Или даже – нежелательно. Так как может отвлекать от самого себя на непонятно зачем и для чего потраченные усилия. А самоуважение как раз и предполагает, что его обладатель достаточно хорошо их рассчитывает. Ну и зачем ему тогда эта шумиха и всеобщее внимание, если они выводят из состояния душевного равновесия? Лучше послушать остальных и сделать свои выводы. А эти остальные пусть между собой дискутируют. Что абсолютно необходимо им, желающим привлечь к себе внимание.

Можно ли самовлюбленному стать самолюбивым? Вопрос серьезный. Наверное, можно. При одном условии: если самовлюбленный сможет понять, что как раз эта его черта ему жить мешает. А до тех пор, пока помогает  по головам идти – никто ни за что меняться не захочет.

Ну и пусть все будут на своих местах. И пусть самовлюбленные найдут своих почитателей. Главное, чтобы жить не мешали. Хотя как? Они ведь как раз этим и заняты – мешать другим…

Все просто – потеряйте к самовлюбленному всякий интерес. И лично вас он точно забудет.

Оказывается, совсем непростое дело — попросить. Ведь для этого необходимо признать свою нужду. И не просто нужду — невозможность (а тем более — нежелание) собственных усилий к получению искомого.

Ну представляете, как трудно принять факт, что я чего-то не могу сам! При этом согласившись с тем, что кто-то рядом — может. Значит, если он может, а я — нет, что же — я хуже? Глупее, ленивее, неповоротливее, невнимательнее?

Получается, что так. И попросить — значит, признать это. Причем не потихоньку, самому себе. А вслух, да еще тому, у кого просишь!

И это влечет за собой еще многое. Например, что тот, у кого ты просишь, хотя бы в этот момент и с этим своим качеством тебе необходим. А еще значит, что он в этом силен, а ты — слабак. Сильный разве просит? Он берет. Потому что сильнее. Или может отобрать у слабого, или в силах сделать сам. А ты не можешь. Потому и просишь.

Значит — унижаешься. Заведомо. Ведь неясно, как к этому отнесется тот, у кого просишь. А вдруг он этим решит воспользоваться? Заставит служить, плясать на задних лапках? И потом не даст, чего просишь! При этом всем раззвонит, как ты перед ним пресмыкался!

Так что попросить — очень тяжелая, унизительная задача. А могу ли я так унизиться? Чтобы потом и другие, и я сам себя не уважал? Нет, конечно! Поэтому — просить не буду никогда. Буду требовать, настаивать, что имею на это полное право. Или гордо молчать и ждать, пока сами не дадут! Ведь обязательно рядом есть хоть один сердобольный, у которого совесть говорит: «Дай ему, дай, видишь, как мучается!».

Поэтому если человек не просит — знайте, что у него обязательно есть, кто ему без просьб даст. И не будьте еще одним таким дающим без просьб. Потому что если кто-то что-то получает просто так — впрок это не пойдет никогда. Да еще и сделает непросящего не просто потребителем, а потребителем, уверенным, что все ему должны! Просто за то, что он существует. И соизволит брать, что ему подносят.

Ну прямо совсем как младенец — сосунок!

Так что давайте не будем своей жалостью пополнять ряды (и без того не маленькие) инфантильных членов общества!

Самая роковая ошибка в браке — назначать супруга на место родителя или ребенка. И самому занимать соответственную позицию. Дело тут даже и не в нарушении взаимопонимания в диалоге, как об этом подробно пишет Эрик Берн. Там ведь все достаточно просто — отследили оба, натренировались понимать, кто когда в какую позу встает, ну и навсегда вошли в партнерский диалог. Идиллия!

А вот если супруги этого замечать не хотят? Ну, того, что жена начинает замещать мужу его мамку? Да так, что потом говорит: у меня на одного ребенка больше, чем в свидетельстве о рождении записано? Или сам муж сразу становится папиком для своей женушки, создавая для нее совершенно тепличные условия?

Ну и что же здесь рокового? Им же всем очень даже хорошо в таких ролях — каждый добирает то, что не смог получить у собственных родителей.

А рок — он в том, что дети (даже взрослые) обязательно должны вырастать из своих родителей! То есть — рано или поздно от родителей от-де-лить-ся. А как? Да так, как это делают все без исключения взрослые дети: сначала — заводят себе подругу (или друга). А потом и вовсе уходят из дома. И родитель ведь тоже человек — ему ровню подавай, не век же с мелюзгой возиться!

Понятно теперь, что такое адюльтер на самом деле?

Так что прежде, чем судить, проверьте — а какую роль в браке (помимо супружеской) играла сбежавшая/изменившая половина. И если ваши отношения тоже начинались с мысли: «Ничего, я это перевоспитаю» — комментарии излишни…