Вот ты захворал, а ещё хуже – не ты, а твои родственники – жена, мать, ребёнок.И что делать? Вызывать доктора. Что поблизости? Участковый врач – терапевт, педиатр, скорая помощь, плюс попытки судорожно добраться до знакомых знакомых, у которых есть проверенный (проверенный) доктор. Так вот, на первом этапе реакция простая – раз белый халат, значит специалист. Неважно, кто – акушерка, принимавшая у тебя роды семь лет назад, знакомая медсестра в детском садике, куда ходит ребёнок твоих знакомых, бабушка, тридцать лет назад служившая в доблестных рядах скоропомощной больницы, фельдшер в многопрофильной больнице — знакомый приятеля, и прочее.Затем вдруг выясняется, что решения нужно принимать гораздо быстрее, чем ты можешь (или хочешь) выяснить, а кому бы лучше позаботиться о тебе (а ещё хуже – о твоих родственниках). Наведение мостов тогда идёт с задержкой (они уже где-то, кем-то лечатся, что-то принимают), а ты пытаешься перетащить их из «плохой медицины» в «медицину хорошую», правда, плохое от хорошего лично тобой воспринимаются исключительно по количеству подключенных знакомых и связей «внутри этой всей вашей медицины», лучше всего – звонок от министра, главврача, завотделением, профессора – не важно. Далее идёт просветление – пациент лежит, но лечится не так, как хотелось бы тебе (родственникам) – не та динамика (почему так долго болеет?), не то решение (почему операция, а не таблетки?), не та забота (почему врач приходит на 5-10 минут раз в день, а после 15:00 вообще непонятно кто и не приходит вовсе, а на выходных вообще никто не приходит). Почему нет УЗИ? КТ? МРТ? ПЦР? И прочих посылов на две-три буквы.Начинаются «вторые мнения»: я же могу написать или позвонить Х, который знает У, который тут же «решит все проблемы». Ага, решит, у него ведь на руках полный набор знаний, полученный от тебя (а ещё хуже – родственников) – и он «знает, что делать». Знает, конечно, и критикует происходящее там, с тобой или с твоими родственниками. Просто он не может лечить, он тебя (и твоих родственников) не видит, он может лишь рассматривать то, что ты сам ему принёс. А то, что ты принёс, зачастую, недостаточно для того, чтобы принимать какие-либо решения.Ты знаком с продавщицей в магазине-рядом-с-домом, с мясником, с зеленщиком, с маникюрщицей или парикмахером, да даже с охранником шлагбаума у твоей работы – здороваешься с ними, перекидываешься парой слов. С консьержем. Ты знаком со своим участковым врачом? Полицейским? Или ты «знакомишься» с ними, когда произойдёт «страховой случай»?Никому не нравятся болезни, страдания, думать об этом, что-то делать заранее.Я про педиатрию и терапию. Ищите. Своих. Врачей.Окно возможностей сокращаться стало ещё быстрее – вы никому не нужны, кроме себя.Вот ты захворал, а ещё хуже – не ты, а твои родственники – жена, мать, ребёнок.И что делать? Вызывать доктора. Что поблизости? Участковый врач – терапевт, педиатр, скорая помощь, плюс попытки судорожно добраться до знакомых знакомых, у которых есть проверенный (проверенный) доктор. Так вот, на первом этапе реакция простая – раз белый халат, значит специалист. Неважно, кто – акушерка, принимавшая у тебя роды семь лет назад, знакомая медсестра в детском садике, куда ходит ребёнок твоих знакомых, бабушка, тридцать лет назад служившая в доблестных рядах скоропомощной больницы, фельдшер в многопрофильной больнице — знакомый приятеля, и прочее.Затем вдруг выясняется, что решения нужно принимать гораздо быстрее, чем ты можешь (или хочешь) выяснить, а кому бы лучше позаботиться о тебе (а ещё хуже – о твоих родственниках). Наведение мостов тогда идёт с задержкой (они уже где-то, кем-то лечатся, что-то принимают), а ты пытаешься перетащить их из «плохой медицины» в «медицину хорошую», правда, плохое от хорошего лично тобой воспринимаются исключительно по количеству подключенных знакомых и связей «внутри этой всей вашей медицины», лучше всего – звонок от министра, главврача, завотделением, профессора – не важно. Далее идёт просветление – пациент лежит, но лечится не так, как хотелось бы тебе (родственникам) – не та динамика (почему так долго болеет?), не то решение (почему операция, а не таблетки?), не та забота (почему врач приходит на 5-10 минут раз в день, а после 15:00 вообще непонятно кто и не приходит вовсе, а на выходных вообще никто не приходит). Почему нет УЗИ? КТ? МРТ? ПЦР? И прочих посылов на две-три буквы.Начинаются «вторые мнения»: я же могу написать или позвонить Х, который знает У, который тут же «решит все проблемы». Ага, решит, у него ведь на руках полный набор знаний, полученный от тебя (а ещё хуже – родственников) – и он «знает, что делать». Знает, конечно, и критикует происходящее там, с тобой или с твоими родственниками. Просто он не может лечить, он тебя (и твоих родственников) не видит, он может лишь рассматривать то, что ты сам ему принёс. А то, что ты принёс, зачастую, недостаточно для того, чтобы принимать какие-либо решения.Ты знаком с продавщицей в магазине-рядом-с-домом, с мясником, с зеленщиком, с маникюрщицей или парикмахером, да даже с охранником шлагбаума у твоей работы – здороваешься с ними, перекидываешься парой слов. С консьержем. Ты знаком со своим участковым врачом? Полицейским? Или ты «знакомишься» с ними, когда произойдёт «страховой случай»?Никому не нравятся болезни, страдания, думать об этом, что-то делать заранее.Я про педиатрию и терапию. Ищите. Своих. Врачей.Окно возможностей сокращаться стало ещё быстрее – вы никому не нужны, кроме себя.

Хочешь выглядеть? Хочешь выглядеть для кого-то? Хочешь выглядеть для кого-то как-то? Не вопрос, двигайся в этом направлении.
Сегодня это не просто тренд, это условие отбора: присутствие, значимость, величина и вес определяются количеством узнаваний, ссылок, одобрений, реакций.
Хочешь что-то делать? Ну, зудит — нравится эта область. Ну и делай. Просто делай. Не торгуй своими деяниями через торговлю собой, это совсем разные вещи.
Ну а выглядеть можешь сам для себя. Я чищу зубы не только, чтобы окружающие не чувствовали вонь от моего ужина, я надеваю чистое исподнее не потому, что туда кто-то заглянет.
Ногти стригу, слежу за запятыми и орфографией в сообщениях, не бегаю за автобусами.

Получаю удовольствие от пейзажей, предстающих передо мной, от вкуса пищи, а не от комментариев по поводу фото этих пейзажей (с непременным мной на первом плане) и фото этой пищи в ресторане (с непременной эмблемой заведения крупным планом за спиной меня же в кадре).
Просто для получения удовольствия мне достаточно самого удовольствия.

Текущая ситуация — элементарная проверка на гендер. Происходящее может нравиться, может не нравиться, но дело тут не в отношении, а в действиях. Если категорически не нравится и соответственно такой эмоции действия и слова против — это женщина: мать, сестра, жена, желающая уберечь. Если даже и не нравится, но вопреки такой эмоции встает и идет вперед — это мужчина — защитник, знающий, что за его спиной женщины, дети, старики.

Простая такая очевидность: женщины — берегини, мужчины — защитники. Так что текущая задача — взять и определиться с собственным гендером. А определившись решить, чем можно быть полезным не только себе, но и другому, не абстрактному, а вполне конкретному — это тут же снимает неопределённость, потому что очень, очень много работы прямо здесь и сейчас. И делать эту работу нужно здесь и сейчас.

История помощи людям при их хворях и травмах, по идее, соответствует истории существования человечества. Мне не по себе (т.е. болит и неможется — нет сил делать, что и обычно – обращаюсь к тому, кто ведает, что со мной стряслось, какую лихоманку какой ворог на меня наслал и что с этим делать, чтобы вернуть себе ощущение, что со мной все в порядке. Вернуть себе ощущение отсутствия неприятных ощущений. Хочу не отвлекаться на себя, а все внимание и силы направлять на дела — на то, что вне меня. Процесс вполне технический: сдать себя в ремонт, чтобы самому не заботиться об уровне масла, охлаждайке и тормозных колодках. На текущие изменения – уровень сахара и бензина – есть внешний датчик, расположенный ближе к организму: мама, я проголодался или замёрз? Все остальные параметры находятся в перманентном состоянии более-менее близком к компенсации. Пока не горит маслёнка или Джеки Чан (check engine) – всё путем, едем дальше, как привыкли.

Мы не понимаем степень изношенности тел позвонков или суппортов, пока не заклинит спину болью или не услышим визга при нажатии на педаль тормоза.
Зачем нужна такая жесткая система отсечки лишних сигналов? Затем, чтобы человек не проводил 90% времени «под капотом», каждую секунду ощущая износ, старение, импотенцию, деградацию и маразм. Таким образом, помимо персональной особенности по сованию везде своего длинного носа (меняют летнюю резину на зимнюю – а что там с колодками и протектором?), включаются также социальные условия: могу ли я позволить себе ходить «по врачам» каждые полгода? Могу ли я приобрести сертификат (ДМС?) для регулярного отцеживания на анализ разных биологических жидкостей и твердостей (а также просвечивание, облучение и промагничивание) на предмет отклонений, а также на получение квалифицированных рецензий на все результаты с дальнейшим назначением биокорректоров, далее повторить? Тут вступают в дело разные социоэкономические модели «управления здоровьем». Сжимаешься и ищешь оптимум. Хочешь определить себя среднестатистическим мужчино-женщино-неопределенным созданием 45-95 кг 25-75 лет? Добро пожаловать в лоно доказательной медицины, которая демонстрирует практические результаты качественных мультицентровых рандомизированных исследований по когортным жестким параметрам. Шаг вправо, шаг влево – всё, ты не вписываешься в регламент, не подошел.

Отличный способ определить эффективность методик на всех сразу и ни на ком в отдельности. Зато очень удобно и логично в юридическом плане, в рекомендациях национального характера: мне нет дела, кто ты, какого пола, расы, возраста и региона проживания, делай то, что помогает всем этим чаще, чем всем остальным.
Проблемы и вопросы начинаются ровно у тех «жалких» 5 (30? 50?)%, которым, согласно рандомизированным многоцентровым ослеплённым плацебо-контролируемым исследованиям, эти назначения не помогают.
На больших когортах эти 5% могут составлять сотни тысяч, миллионы и даже десятки миллионов вполне конкретных живых ещё людей. И чем масштабнее клинические испытания, тем больше вопросов и слухов актуализируется – взять ту же проблему вакцин против COVID-19.

Второй вариант – так называемый индивидуальный подход. Он заключается в попытке получить максимально подробные стандартизированные данные от пациента (или клиента?). Сегодня это преподносится в качестве элемента «интегративной медицины», базирующейся, например, на кодируемой части генома с поиском аллельных вариантов с определенной статистической детерминантой хронических заболеваний (в первую очередь, естественно, наиболее стигматизирующих – например, онкологических). Что даст вам отличную пищу для размышлений: при вашем «наборе» генетики в 32,5% у вас возможно развитие рака молочной железы или колоректального рака. Что делать с этим набором информации с точки зрения системы здравоохранения – более-менее понятно: эту группу будем активнее гонять на маммографию и ректороманоскопию. С точки зрения конкретного человека возникают вопросы: у меня есть эта информация, но я не знаю, что с ней практически делать. Вплоть до решений формата «Да отрежьте мне уже эту грудь и поставьте импланты! Сил больше нет об этом всём думать».

Ну и, конечно, наиболее спекулятивной является информация, которую сам человек понять не может в силу того же образования. У меня антитела к антигенам гельминтов. У меня низкий уровень кадмия. У меня есть ТТГ. Дефицит глюкозо-6-фосфат дегидрогеназы. Что мне делать?! И тут разворачивается целое поле битвы, театр военных действий с самим собой и собственным временем, деньгами – из-за полученной информации, которая – парадокс! – так и не стала знанием.

И никакого отношения к здоровью всё это не имело, не имеет и иметь не может: здоровье это то, что кому-то зачем-то нужно. Чтобы делать что-то в реальной жизни, а не на бланках анализов, выписок и заключений.

А значит, чтобы найти здоровье, нужно понимать, зачем оно нужно и что от него хотим и ожидаем. Поэтому и ищем вместе – сначала. А уже потом – направления, осмотры, анализы, назначения, коррекция назначений, оценка эффективности.
Если вдруг сразу не полегчает от того, что кто-то взял на себя окаянство видеть меня, какой я есть, а не какой почему-то должен (для чего и для кого?) быть. Полегчает, потому что, оказывается, я имею право на такую жизнь, которой я хочу жить, а не какой жить мне кем-то положено. Ну да, я чему-то не соответствую и на что-то не способен. Но способен же я на то, как я жил до всех этих правильностей и здоровостей? Может, ну их тогда? А доктор пусть будет такой, что по честноку скажет: вот это вот вполне, а вот тут явно уже перебор. И не отменит всю предыдущую жизнь, заставляя жить правильно, но не по-моему. А только лишь здесь поможет чуточку сбавить скорости, а тут — наоборот, подбавить. И вернемся тогда к нормальному медицинскому принципу (а не теперешнему — техническому): medicus curat, natura sanat (врач сопровождает, природа исцеляет)?

Привычно воспринимать собственные действия и их результат как некий процент от потенциально возможного. Ну да, так получилось, потому что я был уставший, злой, больной, мне мешали, я прокрастинировал, отвлекался, был голоден, было жарко и холодно.

А так бы все было иначе. По-другому. Лучше. А не так, как получилось.
И сама мысль о том, что так, как получилось, это единственный вариант в сложившейся ситуации внешних и внутренних событий может быть опасна.
Это что же, все, что и как я делаю, это все, на что я способен «на самом деле»?
Но постойте, ведь тогда у каждого ротозея, бездельника, лентяя и бездаря появляется железное оправдание!

Не стоит переживать. Оно у них было сразу, до этого — в результатах их попыток виноваты все, кроме них самих. «Так вышло», «и так сойдет». А вот терзаться, терзать других, тратить на это силы и время — удел вечно стремящихся сделать «как правильно».
Обратная, так сказать, связь или модно выражаясь — рефлексия.

Беда в том, что определяющие «правильность» — это зачастую лишь внутренние образы, заставляющие бояться. И вся корректировка и желание сделать получше — лишь беготня от собственного страха оказаться плохим, ненастоящим, безответственным. А вообще-то — самим собой, которого особо не знаешь, побаиваешься и на всякий случай держишь в рамках — как бы чего не вышло.

Вопросы об этом возникают, когда сил на удержание себя в рамках собственных убеждений по оценке себя другими уже не осталось: сил на действия тратится меньше, чем сил на удерживание тревоги, страха и отрицания себя настоящего в угоду стремления к себе идеальному (этические традиции вообще заявляют, что ты только тогда человек, а не мартышка, когда ты стремишься преодолеть себя. А все остальное время ты и есть мартышка. Тебе же противно считать себя обезьяной? Вот и старайся изо всех сил!).

Так может, имеет смысл выбрать, на что силы тратить просто интересно? И использовать интерес как компас — вышел на интерес — откуда только силы взялись, да и результат тоже интересный получается…