Когда можно отпускать пациента с короткого поводка телефона? Тогда, когда он начинает капризничать: это я пропустил, этого я делать не буду, или же постарайтесь мне объяснить, зачем мне это надо, но хотя я все теперь понял, а все равно не буду.

Это означает одно: пациент вернулся к тому состоянию самостоятельности, которое отсутствовало еще вчера. И такое отсутствие свидетельствовало о той действительной опасности, при которой врач так же действительно был необходим: его присутствие, его назначения, его управление процессом лечения принимались неукоснительно, без критики и сомнений — сил у пациента на это не было, организм в данный момент плевал на автономию и индивидуальность — главное — выжить. Это как дикий зверь выходит к людям и отдается в их руки, а когда набирается сил — уходит в лесную чащу.

Так что можете с чистой совестью осуществить врачебный уход. От пациента, конечно. К тем другим, которые действительно нуждаются и поэтому не капризничают.

Пока еще. И чем больше ваших визави закапризничают в конце-концов, тем больше вы можете поставить себе плюсиков и сердечек. Даже если закапризничавшие надуют на вас губы и произнесут лишь слова укора: куда ж вы, доктор, я же ваш пациент…

Понимаем ли мы, что мы говорим, когда употребляем фразу «Я принял решение»?

Ну вроде бы самое очевидное: я собираюсь сделать то-то и так-то. Чуть глубже — я собираюсь это сделать, несмотря на то, что меня отговаривают. Еще поглубже — я беру на себя ответственность за то, что из этого получится. Еще глубже — я готов отвечать не только за сам результат, но и за то, что он за собой повлечет.

А совсем глубоко — решение существовало помимо меня, помимо моего разума, мотивации, воли — и не одно, а несколько, разных, таких же помимо меня, — а я принял то из них, которое наиболее настойчиво навязывало себя, и которому я не смог не подчиниться.

И если читая это, ты испытываешь протест, то значит ты действительно был им вынужден. И гордиться тут больше нечем.

Может, это как раз и не ты протестуешь, а гордость? Которой ты так же, по своей слабости, вынужден был подчиниться?

Ну что, копаем дальше, или ты уходишь?

Казалось бы, известная и понятная вещь: если нужна скорая помощь, то для этого существует Скорая помощь.

Но, несмотря на такую понятность, ей следуют далеко не всегда и далеко не сразу. А только тогда, когда услышат по телефону от нескольких врачей подряд: вам необходимо вызывать Скорую.

Почему от нескольких? И от каких? А от тех, кому сначала обязательно надо дозвониться, наслать кучу фото миндалин, отеков, анализов. Чтобы они в них разобрались сходу (несмотря на поздний час или вообще выходной — какой такой выходной?) и сходу же сказали, что принимать, а потом еще и сами бы висели на связи — ну что, как сработало?

А нескольких — потому что как же без еще одного мнения — пусть друг друга сами на чистую воду и выводят, говоря не одно и то же. Ну а мы послушаем, да и выберем, что понравится.

Понятно, что при таком раскладе до Скорой очень и очень далеко.

И виновата ли будет она при этом, если приедет поздно?

Все мы не железные. Каждому требуется возможность опереться на другого. Именно опереться, чтобы преодолеть слабость и снова встать крепко. Чтобы уже другой в это время смог опереться на теперь стоящего.

Так и живем: то проявляем твердость, поддерживая хоть на секунду других, а потом слабеем и опираемся на тех, кого поддержали секунду назад.

Это нормально. А ненормально, когда ты слабеешь, а опереться не на кого.

Но эта ненормальность и есть нынешняя норма.

Ни одна фантазия не способна появиться на пустом месте. Она обязательно содержит в себе рациональное зерно, как бы глубоко оно не было спрятано и какой бы абсурдной сама эта фантазия не выглядела.

И если пойти за этой фантазией, не отмахиваться от нее как от чего-то ненужного, то можно это зерно углядеть.

Но сделать это можно только при одном условии: нельзя даже пытаться найти то, что уже есть, чего ожидаешь, что держишь наготове в своей коллекции «правильного», «важного», «существенного». Надо выбросить из головы все эти предвзятости и рассматривать фантазию (или как психологи назовут — идеализацию) как нечто существующее, но пока еще не воплощенное. А воплощение это начинается с подбора слов, описывающих чувства. Свои чувства ожидания, предвкушения еще несвершившегося, но уже близящегося. И сначала этот подбор носит исключительно фантастический характер, через который постепенно, как через туман, начинают проступать очертания чего-то наличного.

Тут решающим становится внимательное терпение: главное — не спугнуть проявляющееся своей же догадкой, которая опять же причисляет являющееся к уже существующему. И еще важно не начать маяться, отвлекаться от этого довольно длительного выбора слов для описания, которое осуществляется посредством их произнесения и отбрасывания как не тех, повторяющегося и напоминающего словесную жвачку. Но наградой за это терпеливое внимание становится то, что феноменологи называют «эпохэ», а буддисты «дзеном» — полная ясность — и умственная, и эмоциональноя.

Ну и что, что всего лишь на миг.
Зато еще несколько шагов можно спокойно сделать в опять сгустившемся тумане.