Явления могут происходить только в присутствии наблюдающего эти явления, способного их распознать, оценить, понять их смысл, действовать среди этих явлений и в соответствии с ними. А наблюдать может только тот, кто ожидает, что что-либо произойдет, а, значит, явится перед ним. И такая явка явления без такой готовности, без того, что кто-либо воспримет происходящее как явление, невозможна. Потому что явление не есть явление, пока оно не воспринято и не понято.

Понято не означает пришпиливание табличек с надписями: солнце встает, или дождь начался. Понято — в первую очередь откликнулось в понявшем его действием: надвинул козырек на глаза, раскрыл зонт. Без такого ответного действия явление не состоится. Солнце взойдет, но это не будет явлением.

Трудно такое представить — ведь если не станет людей, то останутся цветы, которые уж точно в ответ на солнечные лучи раскроют бутоны. Это ведь тоже ответ, это ведь тоже понимание.

А мы привыкли думать, что дело только в нашем присутствии и умении все назвать. Бросил взгляд, обозвал-обозначил, побежал дальше. Оказавшись вне явления, без него. Заменив явление словом, оборвал возможность стать исчерпывающей частью явления, его венцом.

Происходящему вне человека на все это наплевать — оно как было, так и будет. И на него тоже наплевать — не хочешь — как хочешь. Это он лишает себя сам возможности быть частью. А потом жалуется на одиночество, непонимание, неприятие, равнодушие. Но ведь сам не откликнулся, сам пожал плечами и прошел мимо, приляпав стикер с буковками.

А нужно-то всего-ничего: остановиться, увидеть, услышать, почувствовать. И ни в коем случае не называть. Просто оставить как есть.

Этому нужно и можно учиться — мы сами продолжаем осваивать и другим помогаем по мере возможностей и разумения. Ведь только пока учишься такой остановке, явление способно состояться.

А с ним и мы можем.

https://radiovesti.ru/brand/61016/episode/2410728/

Как вы помните, у ребенка существует такой интересный период как освоение ходьбы. И его первые самостоятельные шаги неустойчивы, требующие внешней опоры — стены, стола, папиной ноги. Без этих опор он хлопается на попу и шумит, чтобы его подняли. А потом начинает и не ходить пока — бегать. И только потом, значительно позднее, осваивает ходьбу и стояние без опоры.

Почему так происходит? А потому, что опора на пол и удержание равновесия требует более сложной нервной регуляции, чем отталкивание от пола и движения по инерции — от одного отталкивания к следующему.

Это как ехать на велосипеде — чем быстрее, тем легче, чем медленнее, тем труднее, так как приходится напрягаться для удержания себя и велосипеда от падения.

Вот и подумалось, наблюдая за тем, как окружающие плюнули на карантин и побежали кто куда — а ведь это то же самое. Если человек умеет жить на бегу, опираясь на силу инерции и внешнюю поддержку, то изоляция для него — это манеж для тоддлера, которого мать сажает туда, чтобы приготовить ему же кашу. Потому что вне манежа она только и занята тем, как поднимать его орущего, врезавшегося в стену или запутавшегося в своих ногах и со всего маху растянувшегося на полу. Успокаивать, отвлекать, а потом опять ловить. В манеже он, естественно, бунтует и требует достать его оттуда. Но ей же надо его кормить, несмотря на вопли и завывания!

И можно не смотреть на возраст бегущих в магазин без масок дедок-бабок, или собирающих в сетях подписи о недоверии властям и скорейшему открытию всего. А тем более — всеми правдами-неправдами получающими пропуска, чтобы просто иметь возможность мотаться. Значит, цивилизация еще такая юная, такая незрелая. Главное, чтобы шею себе не свернула. Ведь цивилизация — это ведь мы все, без исключения…